Глава «Полюса» Павел Грачев о ценах на золото, инвесторах и Сухом Логе
Крупнейший в РФ производитель золота «Полюс» объявил параметры своего ключевого проекта Сухой Лог, которое считается крупнейшим неразработанным месторождением золота в мире. Об ожиданиях динамики цен на золото, причинах скептического отношения к сделкам M&A и планах по разработке Сухого Лога “Ъ” рассказал гендиректор «Полюса» Павел Грачев.
— На ваш взгляд, будет дальше расти цена золота?
— Скажу так: то ралли, которое мы наблюдали за последние полгода, имеет свои причины, и я не ожидаю, что они в ближайшее время куда-то исчезнут.
Рано или поздно коррекция будет, но не сейчас и не факт, что от текущего уровня цен.
При этом, если смотреть на наиболее смелые прогнозы в $3000 и выше, нужно, наверное, дождаться определенности относительно объема монетарного стимулирования в США. Но это не отменяет краткосрочной волатильности на фоне тех или иных событий и заявлений, наподобие недавней новости о скором появлении вакцины.
— Долгие годы цена зависела от ставок ФРС США. Как вы считаете, эта зависимость стала больше или меньше?
— Во-первых, номинальные ставки ФРС США и других центробанков нужно корректировать на рыночные ожидания по инфляции, чтобы прийти к реальным ставкам. Потому что именно реальные ставки определяют аппетит инвесторов к золоту — чем ниже, тем лучше. Долгое время ожидания по инфляции находились на нулевом уровне, и номинальные ставки были близки к реальным, но вот из-за того беспрецедентного монетарного стимулирования, которое мы видели в этом году, ожидания по инфляции подросли, и реальные ставки ушли в минус.
Плюс ко всему ФРС заявила о том, что возможное достижение в будущем инфляции в 2% само по себе не является поводом для поднятия ставок и они будут ориентироваться на среднесрочные показатели. Так что политика центробанков, конечно, остается ключевым фактором для золота, хотя надо признать, что последнее время они находятся в ведомой позиции, так как вынуждены оперативно реагировать на внешние факторы, включая COVID и связанные с ним макроэкономические проблемы.
— Что это означает на практике для рынка золота?
— Основной практический вывод упомянутых изменений — это длительный период низких (или даже отрицательных) реальных ставок, на протяжении которого доходность инвестиций в золото может превысить доходность казначейских облигаций. Несмотря на то что золото не платит купон. За счет роста стоимости золото превращается из инструмента сбережения в инструмент преумножения капитала. Это качественное изменение расширяет базу инвесторов в золото, что, в свою очередь, влияет на стоимость. Получается такой замкнутый круг.
— В последнее время звучат мнения экспертов о возможном снижении роли доллара как резервной валюты. Может ли золото заменить доллар в этом аспекте?
— Это не просто размышления, а реальный процесс, но он очень медленный. За последние пять лет доля доллара в корзине резервных валют снизилась с 65% до 61%. Проблема в том, что место доллара должна занять какая-то другая валюта — евро, юань, франк или йена — для каждой есть свои сложности. Поэтому в ближайшее время резервному статусу доллара ничего не угрожает.
Чтобы золото вновь обрело монетарный статус, надо вернуть «золотой стандарт», который Никсон отменил в 1970-х годах. В это слабо верится, скорее уж мир перейдет на расчеты в крипте. Но и это не завтра.
— «Полюс» крайне консервативен при расчете бюджета: уже долгие годы вы используете цену на золото $1200 за унцию. Сколько должна продержаться цена выше $1800, чтобы вы обновили базис для расчетов?
— Мы считаем правильным оперировать в консервативных макропараметрах для поддержания ответственного отношения к расходам. В условиях цикличного рынка лучше перестраховаться.
— Какую цену вы закладываете на следующий год в бюджет?
— Чуть больше, чем в этом году. Выше, но не сильно.
— Нет ли у компании планов поделиться прибылью с акционерами на фоне высоких цен на золото?
— Дивидендная политика отражает наш долгосрочный подход к возврату денег акционерам. Она, безусловно, может и должна корректироваться с учетом конъюнктуры рынка, но шестимесячное ралли — еще недостаточное основание для пересмотра. Тем более что у нас довольно большой список капитальных проектов, включая Сухой Лог. И прежде чем принимать какие-то решения, нужно иметь хорошее представление по нашим среднесрочным капитальным затратам.
А в целом компания, я думаю, довольно выигрышно смотрится на фоне глобальных золотодобытчиков, выплачивая 30% от EBITDA в форме регулярных дивидендов.
— Спецдивиденды возможны в нынешних реалиях?
— Такая возможность есть на усмотрение совета директоров. Но я лично считаю, что единоразовые выплаты не создают долгосрочную стоимость для акционеров.
— В конце октября вы повысили оценку запасов своего крупнейшего проекта Сухой Лог. Ожидаете дальнейшего роста?
— Запасы составили 40 млн унций со средним содержанием золота 2,3 грамма на тонну. Это месторождение не просто крупнейшее в мире, но с самыми высокими содержаниями металла среди активов сопоставимого класса по размеру и способу добычи.
Есть реальная перспектива увеличения запасов, за счет доразведки флангов и глубоких горизонтов. Этим мы как раз сейчас занимаемся. Отдельно хочу отметить степень изученности рудного тела. С момента приобретения лицензии «Полюс» в рамках геологоразведки пробурил 300 тыс. метров в дополнение к 200 тыс. метров советской геологоразведки. Не каждый крупный актив, даже действующий, может похвастаться таким объемом проделанных ГРР. При этом текущие и исторические результаты в основном совпали.
— В ноябре вы опубликовали результаты предТЭО проекта. Как планируете разрабатывать месторождение?
— Это будет открытая добыча, карьер, с использованием 50-кубовых экскаваторов и 300-тонных самосвалов. Такого рода крупнотоннажная техника обычно применяется глобальными добывающими компаниями на угольных, железорудных и крупных медных месторождениях. В российской золотодобывающей промышленности это будет первый опыт, что подтверждает масштаб операций, которые мы планируем.
Если говорить про фабрику, то она будет рассчитана на переработку 33,2 млн тонн руды в год. При среднем содержании 2,3 г/т и проектном извлечении 92% к производству «Полюса» добавится 2,3 млн унций золота в год, немногим меньше текущих объемов.
Что касается технологии обогащения, мы ориентируемся на классическую гравитационно-флотационную схему с рядом дополнительных элементов, таких как флеш-флотация, которую успешно внедрили на Олимпиаде и Благодатном, сейчас внедряем на Наталке и планируем использовать на Сухом Логе.
Себестоимость производства (TCC) на Сухом Логе будет на уровне наших ключевых рудных активов — около $390 на унцию. Это на порядок ниже, чем у большинства золотых месторождений в мире. Капитальные затраты, согласно предТЭО, оцениваются в $3,3 млрд, из них большая часть придется на 2022–2026 годы.
— Стоит ли ожидать изменений параметров на следующей стадии ТЭО?
— ПредТЭО — уже продвинутая стадия, которая следует за предварительным исследованием (scoping study). В ходе scoping study и предТЭО компания рассмотрела большое количество возможных конфигураций разработки Сухого Лога, все они под разными углами сравнивались и сопоставлялись. Выбранные параметры являются наиболее оптимальными и лягут в основу ТЭО (feasibility study). Этот этап нужен уже для более глубокой проработки ряда операционных и экономических аспектов.
— Как вы планируете решать вопрос инфраструктуры?
— Бодайбинский район Иркутской области — довольно удаленный, но понятный для нас регион. Там расположены два других наших актива — Вернинское и предприятия группы «Лензолото», ведущие отработку россыпных месторождений. В районе работают и ряд других золотопромышленников.
Имеющаяся сейчас энергетическая и транспортная инфраструктура достаточна для начала строительства ГОКа. Модернизация и расширение объектов будут синхронизированы по времени и по масштабам с потребностями проекта.
С точки зрения энергетики потребуется увеличение выдаваемой мощности в Пеледуйском энергокольце, которое мы построили совместно с Федеральной сетевой компанией (ФСК). Для этого ФСК планирует протянуть 1 тыс. км сетей до Усть-Илимской ГЭС. «Полюс» же построит новую подстанцию 220 кВт «Витим» в непосредственной близости от месторождения для подключения к сетям ФСК. Кроме того, в правительстве обсуждается строительство новой генерации в регионе для энергоснабжения не только БАМа, но и золоторудных проектов в Бодайбинском районе.
В части дорог ситуация исторически довольно плачевна. Но вопрос не новый, и на уровне правительства утверждена «дорожная карта» ремонта и модернизации, плюс с губернатором согласован план-график реализации мероприятий. Отдельным пунктом стоит строительство моста через реку Витим вблизи Бодайбо.
С аэропортом Бодайбо вопрос решен — в рамках федеральной целевой программы будет реконструирована взлетно-посадочная полоса: увеличится ее длина, грунтовое покрытие заменят на асфальтовое. Это позволит принимать среднемагистральные лайнеры класса SSJ100, что упростит доступ к Сухому Логу для работников и срочных грузов. «Полюс», в свою очередь, вложится в строительство аэровокзала.
— Вы хотите использовать механизмы СПИК или СЗПК для Сухого Лога?
— Сейчас это не приоритет. Но для нас, как и для любого инвестора, важно знать, что механизмы существуют и есть возможность их применения в будущем не только к Сухому Логу, но и к другим инвестпроектам.
— Как пандемия отразится на сроках освоения Сухого Лога? Когда вы планируете принять окончательное инвестиционное решение?
— Приостанавливать проект, мы, конечно не планируем. Но было бы неправильно игнорировать обстоятельства, связанные с распространением коронавируса. В последние полгода ряд наших контрагентов перешли на удаленку, сроки поставок оборудования удлинились, возникли ограничения в передвижении людей, в том числе технических специалистов, иностранных консультантов, которые участвуют в проекте. С учетом этих факторов мы консервативно заложили смещение запуска на год.
— На фоне роста цены золота интересуются ли зарубежные игроки возможностью инвестиций в Сухой Лог?
— Такие запросы были, да, но мы исходно решили развивать Сухой Лог самостоятельно. Считаем, что это уникальный проект. Да и в целом применительно к гринфилдам привлечение партнера на стадии развития может быть обосновано либо недостатком финансирования, либо компетенций. Иначе нет смысла делиться апсайдом. У «Полюса» соотношение чистого долга к EBITDA ниже 1, притом что крупнотоннажные карьеры типа Сухого Лога — наша прямая специализация. К тому же регион привычный. Так что нет причин искать партнера.
— Интерес выражали китайские инвесторы?
— Не только. Был ряд международных компаний.
— Почему потребовалось раньше срока консолидировать Сухой Лог и выкупать долю «Ростеха»? И кто выступил с этой инициативой — «Ростех» или «Полюс»?
— Мы финализировали выкуп 100% в СП «СЛ Золото» уже по завершении геологоразведки, как только убедились в качестве актива. В этом был смысл опциона 2017 года. Решение было обоюдным, оно не повлияло на изначальные договоренности по цене выкупа. Поэтому говорить о чей-либо инициативе неправильно.
— Заложенные объемы производства и себестоимости дают EBITDA Сухого Лога в районе $3–3,5 млрд при текущих ценах. Некоторые банки, например JP Morgan, оценивали проект в $17 млрд. Сколько может стоить Сухой Лог и как он повлияет на капитализацию «Полюса»?
— Мы не даем таких оценок, они сильно зависят от ставки дисконтирования денежных потоков. Могу только сказать, что на сегодня в капитализации «Полюса» стоимость Сухого Лога не учитывается, за исключением разве что расходов на покупку лицензии. Думаю, она будет расти по мере приближения даты запуска.
— Вы не думали о выделении Сухого Лога в самостоятельную компанию с возможным IPO?
— Точно нет, для этого нет никаких предпосылок.
— За последние пять лет «Полюс» почти удвоил производство на существующих активах. Это предел и дальше выпуск будет расти только за счет Сухого Лога?
— Производство увеличилось с 1,6 млн унций в 2013 году до 2,8 млн унций в 2019 году. Примерно треть прироста пришлась на Наталку, которую запустили в 2017 году, все остальное —результат расшивки узких мест и модернизации. Процесс продолжается до сих пор, хотя наиболее низко висящие фрукты уже сорваны. Из крупных проектов мы заканчиваем ТЭО строительства новой золотоизвлекательной фабрики, ЗИФ-5, на Благодатном. В случае одобрения это будет ключевой драйвер роста на ближайшие пять лет. Параллельно нам предстоит реализовать ряд менее крупных проектов на действующих предприятиях для поддержания производства. Дальше уже только Сухой Лог как следующий этап развития компании.
— По каким параметрам вы оцениваете проекты? Есть ли универсальная отсечка по маржинальности?
— Мы оцениваем проекты по уровню возврата на капитал, IRR не должен быть менее 20% при заданной цене золота и курсе рубля. Допущения по макропараметрам могут меняться, но должны оставлять весомый запас относительно спотовых показателей.
— Какие у вас планы по новым добывающим активам?
— Чертово Корыто находится в наиболее продвинутой стадии, сейчас продолжается подготовка предТЭО. Запасы составляют примерно 100 тонн золота, месторождение находится в 150 км от Сухого Лога. Есть еще несколько ГРР-проектов на более ранней стадии, где мы продолжаем проводить как разведку, так и инжиниринговую проработку. Но говорить о планах запуска пока преждевременно.
— В пандемию весь крупный бизнес озабочен сокращением затрат. Что «Полюс» делает для этого?
— Мы в 2014 году запустили программу оптимизации производства. Она нацелена на стимулирование точечных идей и проектов от рядовых сотрудников на наших бизнес-единицах. Эффект этой программы на уровне EBITDA с 2014 года оценивается в 18 млрд руб.
Следующим шагом стало создание производственной системы, которая позволяет анализировать отдельные участки производственного процесса на предмет возможных улучшений. В качестве примера могу привести ревизию горнотранспортного комплекса, где были оптимизированы маршруты передвижения техники и оцифровано время отдельных процессов, уменьшено время простоев техники, расход топлива, шин и так далее.
На все это накладываются проекты бизнес-трансформации, нацеленные на повышение эффективности тех или иных процессов. Как правило, хотя и не всегда, эти проекты связаны с внедрением цифровых решений и развитием цифровой инфраструктуры. На сегодня у нас в портфеле 67 таких инициатив.
— Сколько стоит цифровая трансформация и какой эффект дает?
— Бюджет этого направления порядка $50–60 млн в год, включая развитие цифровой инфраструктуры. Эффект на себестоимость всегда есть, прямой или косвенный. Приведу несколько примеров, от простого к сложному.
Локальная автоматизации на ЗИФ-4 в Красноярском крае уменьшила потребление электроэнергии и использование расходных материалов. Здесь все счетно и довольно наглядно.
Эффект сквозной интеграции проще всего пояснить на примере ежегодного планирования. Наши планы производства формируются на основе цифровых моделей месторождения, балансируются с планами ремонтных воздействий, планами закупок, все это трансформируется в финансовые планы компании. Сквозная интеграция кратно увеличивает скорость и точность планирования, но, что более важно, позволяет делать несколько итераций расчетов, выбирать более оптимальный с экономической точки зрения сценарий.
— «Полюс» традиционно был сосредоточен на органическом росте, но, может быть, появились готовые активы, которыми вы интересуетесь?
— Вторичный рынок перегрет. Поэтому мы в первую очередь следим за аукционами Роснедр. Плюс получили ряд лицензий по заявительному принципу в наших регионах присутствия, но об их перспективности говорить рано.
— Но ведь рынок M&A и в России, и в мире действительно активизировался. Чем, по-вашему, руководствуются участники этих сделок?
— Это логичный шаг в первую очередь для тех компаний, которые подвержены риску истощения ресурсной базы, а таких сегодня в мире большинство. Также, я думаю, участники слияния ищут географическую и технологическую синергию. Хорошим примером может быть относительно недавняя сделка Barrick и Newmont по объединению активов в Неваде, которые расположены в непосредственной близости друг от друга.
Плюс объединение денежных средств на балансе открывает новые опции развития для объединенной компании для M&A и инвестиций. Этот тренд, наверное, будет продолжаться, хотя и не столь активно, как в прошлый инвестиционный цикл. Тогда большинство сделок привело к разрушению акционерной стоимости.
Что касается российского рынка, на мой взгляд, подобные сделки возможны лишь среди малых и средних производителей.
— На рынке ходили слухи об интересе Сулеймана Керимова, отца основного бенефициара «Полюса» Саида Керимова, к Petropavlovsk. Менеджмент «Полюса» когда-либо просчитывал возможную синергию между компаниями?
— Это не ко мне. На уровне компании такого интереса точно нет.
— Как вы считаете, наличие только золотых активов в портфеле компании — это слабость или преимущество?
— У золотодобывающих компаний есть своя категория инвесторов, которые сфокусированы именно на драгметаллах.
Поэтому золото должно оставаться доминирующим компонентом в нашем портфеле.
Хотя, конечно, цветные металлы или платиноиды — нормальные добавления из-за похожего процесса обогащения. Попутные металлы, сурьма в нашем случае,— это тоже вполне естественно. Все остальное уже экзотика.
Помимо ожиданий инвесторов фокус на золоте позволяет получить максимальную отдачу от накопленных компетенций. Разработка отдельных технологий занимает месяцы, если не годы. Мы можем тиражировать их на разных активах, и в этом, безусловно, объективное преимущество. В качестве примера мы внедрили флеш-флотацию на Благодатном и после успешной апробации тиражировали на Олимпиаде.
— Компания когда-либо рассматривала вопрос о включении в портфель активов других металлов?
— Мы участвовали в аукционе на Понийскую площадь в Хабаровском крае, это медный порфирик. Рядом наш Северо-Понийский участок, где продолжается геологоразведка. Других прецедентов, честно говоря, не припомню.
— Аукцион в итоге выиграла РМК. Есть ли у вас планы по партнерству в рамках этих активов?
— Я думаю, сейчас об этом очень рано говорить. На обоих участках еще предстоит оценить ресурсную базу, проделать большой объем геологоразведки.
— У «Полюса» лидирующие позиции в основных рейтингах ответственного инвестирования (ESG) — от WWF, MSCI, Sustainalytics. Глава Polymetal Виталий Несис недавно сказал, что «существующие методы оценки рейтингов зачастую непоследовательные, неточные и используются буквально для галочки». Каково ваше отношение?
— Рейтинги, конечно, не идеальны. Но надо понимать, что мы находимся в самой начальной стадии формирования культуры ESG. Основная цель рейтингов на этом этапе, наверное, привлечь внимание к определенным аспектам деятельности. Не так просто создать единые критерии оценки для компаний в разной географии, из разных отраслей промышленности, с разными технологиями производства.
Я это знаю по своему опыту, как участник рабочей группы ICMM (Международный совет по металлам и горной добыче.— “Ъ”) по разработке единых стандартов по хвостохранилищам. На его согласование с различными стейкхолдерами — компаниями, инвесторами, общественными организациями — ушло больше года жарких споров. И мы говорим только об одном из многих аспектов работы горнодобывающей отрасли.
В текущем виде рейтинги не догма. В каком-то смысле это база. Наиболее продвинутые инвесторы используют их лишь как отправную точку для собственного анализа. Но они вполне позволяют сформировать общее адекватное впечатление о том, насколько компания придерживается принципов устойчивого развития. Поэтому я считаю ESG-рейтинги полезным инструментом, и мы довольны тем, как в них представлен «Полюс».
— Знаете ли вы случаи, когда инвестфонды из экологических соображений продавали акции «Полюса»? Как часто вообще в разговоре с инвесторами возникает вопрос про экологию?
— Начну со второго вопроса. Тема ESG поднимается всегда, в той или иной форме, как со стороны российских, так и со стороны международных инвесторов.
Таких примеров, чтобы кто-то отказывался от инвестиций или продавал акции «Полюса» из-за «экологических» или ESG-причин, точно нет. Есть обратный пример. Рынок отслеживает уровень инвестиций ESG-фондов в капитал компании по отраслям. «Полюс» — это безусловный лидер среди российских горнодобывающих компаний и среди всех европейских производителей драгоценных металлов по этому показателю.
Мы понимаем, что чем дальше, тем вопросы аналитиков становятся острее. Те компании, которые будут стоять на месте и не будут развиваться как экологически и социально ответственный бизнес, будут проигрывать борьбу за симпатии инвесторов, даже несмотря на сильные финансовые показатели.
Личное дело
Павел Грачев родился в 1973 году. В 1997 году окончил Университет Триеста (Италия) по специальности «юриспруденция». После возглавлял московское отделение юридической фирмы Pavia e Ansaldo (Италия). В 2005 году стал директором юридического департамента инвестиционной компании «Нафта Москва». С 2008 года — управляющий директор инвестиционной компании «Нафта Москва». Через два года занял должность гендиректора ОАО «Уралкалий». В январе 2013 года возглавил ОАО «Фонд развития Дальнего Востока и Байкальского региона». В ноябре 2014 года Павел Грачев возглавил «Полюс», в совет директоров которого входил с 2009 года. Женат, пятеро детей.
Крупнейший в РФ производитель золота «Полюс» объявил параметры своего ключевого проекта Сухой Лог, которое считается крупнейшим неразработанным месторождением золота в мире. Об ожиданиях динамики цен на золото, причинах скептического отношения к сделкам M&A и планах по разработке Сухого Лога “Ъ” рассказал гендиректор «Полюса» Павел Грачев.
— На ваш взгляд, будет дальше расти цена золота?
— Скажу так: то ралли, которое мы наблюдали за последние полгода, имеет свои причины, и я не ожидаю, что они в ближайшее время куда-то исчезнут.
Рано или поздно коррекция будет, но не сейчас и не факт, что от текущего уровня цен.
При этом, если смотреть на наиболее смелые прогнозы в $3000 и выше, нужно, наверное, дождаться определенности относительно объема монетарного стимулирования в США. Но это не отменяет краткосрочной волатильности на фоне тех или иных событий и заявлений, наподобие недавней новости о скором появлении вакцины.
— Долгие годы цена зависела от ставок ФРС США. Как вы считаете, эта зависимость стала больше или меньше?
— Во-первых, номинальные ставки ФРС США и других центробанков нужно корректировать на рыночные ожидания по инфляции, чтобы прийти к реальным ставкам. Потому что именно реальные ставки определяют аппетит инвесторов к золоту — чем ниже, тем лучше. Долгое время ожидания по инфляции находились на нулевом уровне, и номинальные ставки были близки к реальным, но вот из-за того беспрецедентного монетарного стимулирования, которое мы видели в этом году, ожидания по инфляции подросли, и реальные ставки ушли в минус.
Плюс ко всему ФРС заявила о том, что возможное достижение в будущем инфляции в 2% само по себе не является поводом для поднятия ставок и они будут ориентироваться на среднесрочные показатели. Так что политика центробанков, конечно, остается ключевым фактором для золота, хотя надо признать, что последнее время они находятся в ведомой позиции, так как вынуждены оперативно реагировать на внешние факторы, включая COVID и связанные с ним макроэкономические проблемы.
— Что это означает на практике для рынка золота?
— Основной практический вывод упомянутых изменений — это длительный период низких (или даже отрицательных) реальных ставок, на протяжении которого доходность инвестиций в золото может превысить доходность казначейских облигаций. Несмотря на то что золото не платит купон. За счет роста стоимости золото превращается из инструмента сбережения в инструмент преумножения капитала. Это качественное изменение расширяет базу инвесторов в золото, что, в свою очередь, влияет на стоимость. Получается такой замкнутый круг.
— В последнее время звучат мнения экспертов о возможном снижении роли доллара как резервной валюты. Может ли золото заменить доллар в этом аспекте?
— Это не просто размышления, а реальный процесс, но он очень медленный. За последние пять лет доля доллара в корзине резервных валют снизилась с 65% до 61%. Проблема в том, что место доллара должна занять какая-то другая валюта — евро, юань, франк или йена — для каждой есть свои сложности. Поэтому в ближайшее время резервному статусу доллара ничего не угрожает.
Чтобы золото вновь обрело монетарный статус, надо вернуть «золотой стандарт», который Никсон отменил в 1970-х годах. В это слабо верится, скорее уж мир перейдет на расчеты в крипте. Но и это не завтра.
— «Полюс» крайне консервативен при расчете бюджета: уже долгие годы вы используете цену на золото $1200 за унцию. Сколько должна продержаться цена выше $1800, чтобы вы обновили базис для расчетов?
— Мы считаем правильным оперировать в консервативных макропараметрах для поддержания ответственного отношения к расходам. В условиях цикличного рынка лучше перестраховаться.
— Какую цену вы закладываете на следующий год в бюджет?
— Чуть больше, чем в этом году. Выше, но не сильно.
— Нет ли у компании планов поделиться прибылью с акционерами на фоне высоких цен на золото?
— Дивидендная политика отражает наш долгосрочный подход к возврату денег акционерам. Она, безусловно, может и должна корректироваться с учетом конъюнктуры рынка, но шестимесячное ралли — еще недостаточное основание для пересмотра. Тем более что у нас довольно большой список капитальных проектов, включая Сухой Лог. И прежде чем принимать какие-то решения, нужно иметь хорошее представление по нашим среднесрочным капитальным затратам.
А в целом компания, я думаю, довольно выигрышно смотрится на фоне глобальных золотодобытчиков, выплачивая 30% от EBITDA в форме регулярных дивидендов.
— Спецдивиденды возможны в нынешних реалиях?
— Такая возможность есть на усмотрение совета директоров. Но я лично считаю, что единоразовые выплаты не создают долгосрочную стоимость для акционеров.
— В конце октября вы повысили оценку запасов своего крупнейшего проекта Сухой Лог. Ожидаете дальнейшего роста?
— Запасы составили 40 млн унций со средним содержанием золота 2,3 грамма на тонну. Это месторождение не просто крупнейшее в мире, но с самыми высокими содержаниями металла среди активов сопоставимого класса по размеру и способу добычи.
Есть реальная перспектива увеличения запасов, за счет доразведки флангов и глубоких горизонтов. Этим мы как раз сейчас занимаемся. Отдельно хочу отметить степень изученности рудного тела. С момента приобретения лицензии «Полюс» в рамках геологоразведки пробурил 300 тыс. метров в дополнение к 200 тыс. метров советской геологоразведки. Не каждый крупный актив, даже действующий, может похвастаться таким объемом проделанных ГРР. При этом текущие и исторические результаты в основном совпали.
— В ноябре вы опубликовали результаты предТЭО проекта. Как планируете разрабатывать месторождение?
— Это будет открытая добыча, карьер, с использованием 50-кубовых экскаваторов и 300-тонных самосвалов. Такого рода крупнотоннажная техника обычно применяется глобальными добывающими компаниями на угольных, железорудных и крупных медных месторождениях. В российской золотодобывающей промышленности это будет первый опыт, что подтверждает масштаб операций, которые мы планируем.
Если говорить про фабрику, то она будет рассчитана на переработку 33,2 млн тонн руды в год. При среднем содержании 2,3 г/т и проектном извлечении 92% к производству «Полюса» добавится 2,3 млн унций золота в год, немногим меньше текущих объемов.
Что касается технологии обогащения, мы ориентируемся на классическую гравитационно-флотационную схему с рядом дополнительных элементов, таких как флеш-флотация, которую успешно внедрили на Олимпиаде и Благодатном, сейчас внедряем на Наталке и планируем использовать на Сухом Логе.
Себестоимость производства (TCC) на Сухом Логе будет на уровне наших ключевых рудных активов — около $390 на унцию. Это на порядок ниже, чем у большинства золотых месторождений в мире. Капитальные затраты, согласно предТЭО, оцениваются в $3,3 млрд, из них большая часть придется на 2022–2026 годы.
— Стоит ли ожидать изменений параметров на следующей стадии ТЭО?
— ПредТЭО — уже продвинутая стадия, которая следует за предварительным исследованием (scoping study). В ходе scoping study и предТЭО компания рассмотрела большое количество возможных конфигураций разработки Сухого Лога, все они под разными углами сравнивались и сопоставлялись. Выбранные параметры являются наиболее оптимальными и лягут в основу ТЭО (feasibility study). Этот этап нужен уже для более глубокой проработки ряда операционных и экономических аспектов.
— Как вы планируете решать вопрос инфраструктуры?
— Бодайбинский район Иркутской области — довольно удаленный, но понятный для нас регион. Там расположены два других наших актива — Вернинское и предприятия группы «Лензолото», ведущие отработку россыпных месторождений. В районе работают и ряд других золотопромышленников.
Имеющаяся сейчас энергетическая и транспортная инфраструктура достаточна для начала строительства ГОКа. Модернизация и расширение объектов будут синхронизированы по времени и по масштабам с потребностями проекта.
С точки зрения энергетики потребуется увеличение выдаваемой мощности в Пеледуйском энергокольце, которое мы построили совместно с Федеральной сетевой компанией (ФСК). Для этого ФСК планирует протянуть 1 тыс. км сетей до Усть-Илимской ГЭС. «Полюс» же построит новую подстанцию 220 кВт «Витим» в непосредственной близости от месторождения для подключения к сетям ФСК. Кроме того, в правительстве обсуждается строительство новой генерации в регионе для энергоснабжения не только БАМа, но и золоторудных проектов в Бодайбинском районе.
В части дорог ситуация исторически довольно плачевна. Но вопрос не новый, и на уровне правительства утверждена «дорожная карта» ремонта и модернизации, плюс с губернатором согласован план-график реализации мероприятий. Отдельным пунктом стоит строительство моста через реку Витим вблизи Бодайбо.
С аэропортом Бодайбо вопрос решен — в рамках федеральной целевой программы будет реконструирована взлетно-посадочная полоса: увеличится ее длина, грунтовое покрытие заменят на асфальтовое. Это позволит принимать среднемагистральные лайнеры класса SSJ100, что упростит доступ к Сухому Логу для работников и срочных грузов. «Полюс», в свою очередь, вложится в строительство аэровокзала.
— Вы хотите использовать механизмы СПИК или СЗПК для Сухого Лога?
— Сейчас это не приоритет. Но для нас, как и для любого инвестора, важно знать, что механизмы существуют и есть возможность их применения в будущем не только к Сухому Логу, но и к другим инвестпроектам.
— Как пандемия отразится на сроках освоения Сухого Лога? Когда вы планируете принять окончательное инвестиционное решение?
— Приостанавливать проект, мы, конечно не планируем. Но было бы неправильно игнорировать обстоятельства, связанные с распространением коронавируса. В последние полгода ряд наших контрагентов перешли на удаленку, сроки поставок оборудования удлинились, возникли ограничения в передвижении людей, в том числе технических специалистов, иностранных консультантов, которые участвуют в проекте. С учетом этих факторов мы консервативно заложили смещение запуска на год.
— На фоне роста цены золота интересуются ли зарубежные игроки возможностью инвестиций в Сухой Лог?
— Такие запросы были, да, но мы исходно решили развивать Сухой Лог самостоятельно. Считаем, что это уникальный проект. Да и в целом применительно к гринфилдам привлечение партнера на стадии развития может быть обосновано либо недостатком финансирования, либо компетенций. Иначе нет смысла делиться апсайдом. У «Полюса» соотношение чистого долга к EBITDA ниже 1, притом что крупнотоннажные карьеры типа Сухого Лога — наша прямая специализация. К тому же регион привычный. Так что нет причин искать партнера.
— Интерес выражали китайские инвесторы?
— Не только. Был ряд международных компаний.
— Почему потребовалось раньше срока консолидировать Сухой Лог и выкупать долю «Ростеха»? И кто выступил с этой инициативой — «Ростех» или «Полюс»?
— Мы финализировали выкуп 100% в СП «СЛ Золото» уже по завершении геологоразведки, как только убедились в качестве актива. В этом был смысл опциона 2017 года. Решение было обоюдным, оно не повлияло на изначальные договоренности по цене выкупа. Поэтому говорить о чей-либо инициативе неправильно.
— Заложенные объемы производства и себестоимости дают EBITDA Сухого Лога в районе $3–3,5 млрд при текущих ценах. Некоторые банки, например JP Morgan, оценивали проект в $17 млрд. Сколько может стоить Сухой Лог и как он повлияет на капитализацию «Полюса»?
— Мы не даем таких оценок, они сильно зависят от ставки дисконтирования денежных потоков. Могу только сказать, что на сегодня в капитализации «Полюса» стоимость Сухого Лога не учитывается, за исключением разве что расходов на покупку лицензии. Думаю, она будет расти по мере приближения даты запуска.
— Вы не думали о выделении Сухого Лога в самостоятельную компанию с возможным IPO?
— Точно нет, для этого нет никаких предпосылок.
— За последние пять лет «Полюс» почти удвоил производство на существующих активах. Это предел и дальше выпуск будет расти только за счет Сухого Лога?
— Производство увеличилось с 1,6 млн унций в 2013 году до 2,8 млн унций в 2019 году. Примерно треть прироста пришлась на Наталку, которую запустили в 2017 году, все остальное —результат расшивки узких мест и модернизации. Процесс продолжается до сих пор, хотя наиболее низко висящие фрукты уже сорваны. Из крупных проектов мы заканчиваем ТЭО строительства новой золотоизвлекательной фабрики, ЗИФ-5, на Благодатном. В случае одобрения это будет ключевой драйвер роста на ближайшие пять лет. Параллельно нам предстоит реализовать ряд менее крупных проектов на действующих предприятиях для поддержания производства. Дальше уже только Сухой Лог как следующий этап развития компании.
— По каким параметрам вы оцениваете проекты? Есть ли универсальная отсечка по маржинальности?
— Мы оцениваем проекты по уровню возврата на капитал, IRR не должен быть менее 20% при заданной цене золота и курсе рубля. Допущения по макропараметрам могут меняться, но должны оставлять весомый запас относительно спотовых показателей.
— Какие у вас планы по новым добывающим активам?
— Чертово Корыто находится в наиболее продвинутой стадии, сейчас продолжается подготовка предТЭО. Запасы составляют примерно 100 тонн золота, месторождение находится в 150 км от Сухого Лога. Есть еще несколько ГРР-проектов на более ранней стадии, где мы продолжаем проводить как разведку, так и инжиниринговую проработку. Но говорить о планах запуска пока преждевременно.
— В пандемию весь крупный бизнес озабочен сокращением затрат. Что «Полюс» делает для этого?
— Мы в 2014 году запустили программу оптимизации производства. Она нацелена на стимулирование точечных идей и проектов от рядовых сотрудников на наших бизнес-единицах. Эффект этой программы на уровне EBITDA с 2014 года оценивается в 18 млрд руб.
Следующим шагом стало создание производственной системы, которая позволяет анализировать отдельные участки производственного процесса на предмет возможных улучшений. В качестве примера могу привести ревизию горнотранспортного комплекса, где были оптимизированы маршруты передвижения техники и оцифровано время отдельных процессов, уменьшено время простоев техники, расход топлива, шин и так далее.
На все это накладываются проекты бизнес-трансформации, нацеленные на повышение эффективности тех или иных процессов. Как правило, хотя и не всегда, эти проекты связаны с внедрением цифровых решений и развитием цифровой инфраструктуры. На сегодня у нас в портфеле 67 таких инициатив.
— Сколько стоит цифровая трансформация и какой эффект дает?
— Бюджет этого направления порядка $50–60 млн в год, включая развитие цифровой инфраструктуры. Эффект на себестоимость всегда есть, прямой или косвенный. Приведу несколько примеров, от простого к сложному.
Локальная автоматизации на ЗИФ-4 в Красноярском крае уменьшила потребление электроэнергии и использование расходных материалов. Здесь все счетно и довольно наглядно.
Эффект сквозной интеграции проще всего пояснить на примере ежегодного планирования. Наши планы производства формируются на основе цифровых моделей месторождения, балансируются с планами ремонтных воздействий, планами закупок, все это трансформируется в финансовые планы компании. Сквозная интеграция кратно увеличивает скорость и точность планирования, но, что более важно, позволяет делать несколько итераций расчетов, выбирать более оптимальный с экономической точки зрения сценарий.
— «Полюс» традиционно был сосредоточен на органическом росте, но, может быть, появились готовые активы, которыми вы интересуетесь?
— Вторичный рынок перегрет. Поэтому мы в первую очередь следим за аукционами Роснедр. Плюс получили ряд лицензий по заявительному принципу в наших регионах присутствия, но об их перспективности говорить рано.
— Но ведь рынок M&A и в России, и в мире действительно активизировался. Чем, по-вашему, руководствуются участники этих сделок?
— Это логичный шаг в первую очередь для тех компаний, которые подвержены риску истощения ресурсной базы, а таких сегодня в мире большинство. Также, я думаю, участники слияния ищут географическую и технологическую синергию. Хорошим примером может быть относительно недавняя сделка Barrick и Newmont по объединению активов в Неваде, которые расположены в непосредственной близости друг от друга.
Плюс объединение денежных средств на балансе открывает новые опции развития для объединенной компании для M&A и инвестиций. Этот тренд, наверное, будет продолжаться, хотя и не столь активно, как в прошлый инвестиционный цикл. Тогда большинство сделок привело к разрушению акционерной стоимости.
Что касается российского рынка, на мой взгляд, подобные сделки возможны лишь среди малых и средних производителей.
— На рынке ходили слухи об интересе Сулеймана Керимова, отца основного бенефициара «Полюса» Саида Керимова, к Petropavlovsk. Менеджмент «Полюса» когда-либо просчитывал возможную синергию между компаниями?
— Это не ко мне. На уровне компании такого интереса точно нет.
— Как вы считаете, наличие только золотых активов в портфеле компании — это слабость или преимущество?
— У золотодобывающих компаний есть своя категория инвесторов, которые сфокусированы именно на драгметаллах.
Поэтому золото должно оставаться доминирующим компонентом в нашем портфеле.
Хотя, конечно, цветные металлы или платиноиды — нормальные добавления из-за похожего процесса обогащения. Попутные металлы, сурьма в нашем случае,— это тоже вполне естественно. Все остальное уже экзотика.
Помимо ожиданий инвесторов фокус на золоте позволяет получить максимальную отдачу от накопленных компетенций. Разработка отдельных технологий занимает месяцы, если не годы. Мы можем тиражировать их на разных активах, и в этом, безусловно, объективное преимущество. В качестве примера мы внедрили флеш-флотацию на Благодатном и после успешной апробации тиражировали на Олимпиаде.
— Компания когда-либо рассматривала вопрос о включении в портфель активов других металлов?
— Мы участвовали в аукционе на Понийскую площадь в Хабаровском крае, это медный порфирик. Рядом наш Северо-Понийский участок, где продолжается геологоразведка. Других прецедентов, честно говоря, не припомню.
— Аукцион в итоге выиграла РМК. Есть ли у вас планы по партнерству в рамках этих активов?
— Я думаю, сейчас об этом очень рано говорить. На обоих участках еще предстоит оценить ресурсную базу, проделать большой объем геологоразведки.
— У «Полюса» лидирующие позиции в основных рейтингах ответственного инвестирования (ESG) — от WWF, MSCI, Sustainalytics. Глава Polymetal Виталий Несис недавно сказал, что «существующие методы оценки рейтингов зачастую непоследовательные, неточные и используются буквально для галочки». Каково ваше отношение?
— Рейтинги, конечно, не идеальны. Но надо понимать, что мы находимся в самой начальной стадии формирования культуры ESG. Основная цель рейтингов на этом этапе, наверное, привлечь внимание к определенным аспектам деятельности. Не так просто создать единые критерии оценки для компаний в разной географии, из разных отраслей промышленности, с разными технологиями производства.
Я это знаю по своему опыту, как участник рабочей группы ICMM (Международный совет по металлам и горной добыче.— “Ъ”) по разработке единых стандартов по хвостохранилищам. На его согласование с различными стейкхолдерами — компаниями, инвесторами, общественными организациями — ушло больше года жарких споров. И мы говорим только об одном из многих аспектов работы горнодобывающей отрасли.
В текущем виде рейтинги не догма. В каком-то смысле это база. Наиболее продвинутые инвесторы используют их лишь как отправную точку для собственного анализа. Но они вполне позволяют сформировать общее адекватное впечатление о том, насколько компания придерживается принципов устойчивого развития. Поэтому я считаю ESG-рейтинги полезным инструментом, и мы довольны тем, как в них представлен «Полюс».
— Знаете ли вы случаи, когда инвестфонды из экологических соображений продавали акции «Полюса»? Как часто вообще в разговоре с инвесторами возникает вопрос про экологию?
— Начну со второго вопроса. Тема ESG поднимается всегда, в той или иной форме, как со стороны российских, так и со стороны международных инвесторов.
Таких примеров, чтобы кто-то отказывался от инвестиций или продавал акции «Полюса» из-за «экологических» или ESG-причин, точно нет. Есть обратный пример. Рынок отслеживает уровень инвестиций ESG-фондов в капитал компании по отраслям. «Полюс» — это безусловный лидер среди российских горнодобывающих компаний и среди всех европейских производителей драгоценных металлов по этому показателю.
Мы понимаем, что чем дальше, тем вопросы аналитиков становятся острее. Те компании, которые будут стоять на месте и не будут развиваться как экологически и социально ответственный бизнес, будут проигрывать борьбу за симпатии инвесторов, даже несмотря на сильные финансовые показатели.
Личное дело
Павел Грачев родился в 1973 году. В 1997 году окончил Университет Триеста (Италия) по специальности «юриспруденция». После возглавлял московское отделение юридической фирмы Pavia e Ansaldo (Италия). В 2005 году стал директором юридического департамента инвестиционной компании «Нафта Москва». С 2008 года — управляющий директор инвестиционной компании «Нафта Москва». Через два года занял должность гендиректора ОАО «Уралкалий». В январе 2013 года возглавил ОАО «Фонд развития Дальнего Востока и Байкальского региона». В ноябре 2014 года Павел Грачев возглавил «Полюс», в совет директоров которого входил с 2009 года. Женат, пятеро детей.
